Унаследованные от праиндоевропейского языка личные местоимения 1-го и 2-го лиц в праиндоиранском выглядели так:
‘мы’
Номинатив:
санскр. vayám,
авест. vaēm,
индоир. *u̯ai̯ám
Косвенные падежи:
санскр. A. asmā́n, G. asmā́kam
авест. A. ahmā, G. ahmākəm
индоир. A. *asmá, G. *asmā́kam < пра и.е. *n̥sme-
‘вы’
Номинатив:
санскр. yuyám (под влиянием 1 л. мн.ч.)
авест. yuš, yužəm
индоир. *i̯uš
Косвенные падежи:
санскр. A. yuṣmā́n, G. yuṣmā́kam
авест. A. *yušmā, G. yušmākəm / xšmākəm (вторая форма с аферезой начального слога и позднейшим нарощением *x-)
индоир. A. *i̯ušmá, G. *i̯ušmā́kam < пра и.е. *usme- под влиянием номинатива
В среднеиндийскую и в среднеиранскую эпохи – в так называемых «юго-восточных» иранских языках – этим местоимениям было суждено совпасть в виду совпадения звучания в косвенных основах, которые становились основным средством выражения этих местоименных значений. В ходе исторического развития в индоарийских стали совпадать рефлексы sm и ṣm, а в юго-восточных иранских – hm и šm.
В «дальних» индоарийских и юго-восточных иранских, несмотря на большую дистанцию, совпадение начало проходить с похожими результатами:
индоар. -sm- / -ṣm- > восточноиндоар. -mh-
asmā́- > пали amhē
yuṣmā́ > пракр. jumha
иран. -hm- / -šm- > юго-вост. иран. -m- (через *-hm-?)
*ahmākam > ю.в. иран. *(a)māx
*yušmākam/ šmākam > ю.в. иран. *(h)māx
В западных индоарийских и некоторых восточнодардских развитие было иным – при таком же стремлении к совпадению: индоар.
-sm- / -ṣm- > -s- (ср. ‘мы’ пенджаби asī͂, лахнда asã, шина ăsĕi (Obl.), кашмири as’ и др.).
Чтобы избежать омонимии в личных местоимениях множественного числа, многие языки избрали стратегию преобразования местоимения ‘вы’ путём приращения элемента tu-/ta-, напоминающего местоимение 2 лица единственного числа. То есть
‘вы’ <= tu-/ta- ‘ты’ + остаток от бывшего ‘вы’ (= ‘мы’)
Так построены (1 pl ~ 2 pl):
Индоарийские:
пали amhē ~ tumhē,
орья āmbhe ~ tumbhi,
хинди ham ~ tum,
маратхи āmhī ~ tuhmī,
пенджаби asī͂ ~ tusī͂ (Obl. asã̄ ~ tusã̄, tuhã̄)
зап.пахари as ~ tus,
Восточнодардские:
кашмири ȧsi ~ tŏhi,
шина bĕ, Obl. āso/āsĕ ~ tsho, cho,
пхалура asī ~ tus,
майян bē, Obl. zã̄ ~ tus, Obl. sã̄,
башкарик amō̃ ~ tha,
торвали mō ~ twa
тирахи men, ma ~ tao, ta
Юго-восточные иранские:
ишкаш. mьx ~ tьmьx,
санглич. amax/aməx ~ təməx,
язг. mox ~ təmox,
сарык. maš ~ tamaš,
бартанг. māš ~ tamāš,
шугн. māš ~ tama
В юго-восточных иранских здесь представлены «памирские языки», что свидетельствует об ареальности этого явления. Другие старые восточноиранские с развитием *-šm- > -(h)m- либо (ещё) не утрачивали различение форм, как хот.сак. muhu ~ uhu (2 лицо под влиянием 1-го), Gen.-Dat. māvu ~ umāvu (ср. пракр. jumha); либо «выкручивались» по-другому, как хорезм. maβī ~ haβī (из Instr. *(a)hmabi̯a- ~ *-šmabi̯a, при этом *-š- > -h- переходило в хорезмийском, видимо, довольно поздно). Не говоря уже о том, что в других языках кластер *-šm- оказался устойчивым: согд. m’γw ~ ’šm’γw [māxu] ~ [əšmāxu], ягн. mōx ~ šumōx, осет. мах ~ сымах, ср. сред.перс. amā ~ šmā.
Особняком стоят формы в пашто mu(n)ẓ̌ ~ tāse (в диал. вазири tōse, tus), ванеци mōš/mōṣ̌ ~ tās.
Согласно Моргенстьерне, 1 pl из *ahmāči̯a, то есть суффигированной основы «генитива» на *-āka- (по происхождению это прилагательное), а 2 pl из *tā-sai̯a- ‘thy shadow’ > ‘thy likeness’. Хотя он приводит параллель в виде dāse ‘такой’ < *ita-sā / ai̯ta-si̯a (шугн. dis), в контексте чрезвычайно похожих западноиндоарийских форм такая интерпретация несколько отдаёт «народной этимологией», особенно при том, что ваз. tus он всё-таки признаёт заимствованием из индоарийских.
В ормури māx ~ tos (tyos), где 2 pl признаются учёным заимствованием из пашто, но почему тогда не *tās?
Особую проблему составляют ваханские, ни на кого не похожие формы sak ~ sayišt, а также их специфически распределённые косвенные формы:
| 1 pl | 2 pl |
Прямой падеж | sak | sayišt |
Косвенный падеж | sak | sav |
Родительный падеж | spo | sav |
О них поговорим позже.