Симбиомизм как подход к пониманию сущности языка и его возникновения

(02-04-2016 00:57)Python писал(а):  Что собой представляет свобода воли?

В данном случае фактор, не связанный с вероятностными процессами.

Но ведь принятие решиний — вполне себе вероятностный процесс, в больших группах людей подлежащий статистическому подсчету и прогнозированию. Свободу воли вполне можно свести к инстинктивным устремлениям, привитым убеждениям и набору внешних обстоятельств, формирующих опыт человека.

Я могу сказать только то, что пока теория не выдаёт каких-то конкретных проверяемых предсказаний (плюс, только тогда появляется возможность сказать о том, фальсифиуируема ли она), она не сильно полезна. От отдельных идей, конечно, есть польза, но меньше, чем от теории.

Таким образом, стоит начать с того, что нового нам даёт рассмотрение языка как симбионта в объяснении в текущей лингвистике. По ходу дела всегда можно будет скорректировать формулировки теории и привести её, если надо, к более точному и подходящему к реальности виду.

Я пока не понял, что предлагается в качестве единицы репликации.
Язык в голове одного носителя? Просто язык существует только в общении, а гены нет (ну точнее половое размножение - не обязательное условие репликации и этот акт единичен для носителя генов)

(02-04-2016 23:32)Bahman писал(а):  Я пока не понял, что предлагается в качестве единицы репликации.
Язык в голове одного носителя? Просто язык существует только в общении, а гены нет (ну точнее половое размножение - не обязательное условие репликации и этот акт единичен для носителя генов)

Думаю, что язык в голове одного носителя — аналог генома, а аналогом гена, т. е. единицей репликации можно назвать частицу языку, такую как слово/словоформа/морфема/фразеологизм. Каким-то образом здесь должны учитываться и грамматические правила построения высказываний. Многое упирается в то, что пока неясно, как язык хранится в голове носителя.

(02-04-2016 20:46)arseniiv писал(а):  Я могу сказать только то, что пока теория не выдаёт каких-то конкретных проверяемых предсказаний (плюс, только тогда появляется возможность сказать о том, фальсифиуируема ли она), она не сильно полезна. От отдельных идей, конечно, есть польза, но меньше, чем от теории.

Таким образом, стоит начать с того, что нового нам даёт рассмотрение языка как симбионта в объяснении в текущей лингвистике. По ходу дела всегда можно будет скорректировать формулировки теории и привести её, если надо, к более точному и подходящему к реальности виду.

Теория, рассматривающая язык как комплекс репликаторов, должна предсказывать, что языковые изменения во многом носят, так сказать, дарвинистский характер. Полагаю, это позволяет объяснить, например, почему слово «круглый» в языках мира содержит звук(и) с губной артикуляцией с большей вероятностью, чем случайно взятое слово: между близкими по значению словами идёт конкуренция за обозначение соотв. понятий, и больше шансов в данном случае у слов с той или иной степенью звукосимволизма.

Ну, этого мало, и это в обратную сторону: надо не искать подтверждения среди уже известных фактов, а, наоборот, наугадывать из первых принципов. Включая какое-то обоснование конкретных механизмов в каждом случае. В общем, в данном освещении (включая статью из первого поста) это видится пока как некоторый комплекс идей и не более. Если есть их разработка, было бы интересно посмотреть.

(03-04-2016 00:02)Галл писал(а):  Теория, рассматривающая язык как комплекс репликаторов, должна предсказывать, что языковые изменения во многом носят, так сказать, дарвинистский характер. Полагаю, это позволяет объяснить, например, почему слово «круглый» в языках мира содержит звук(и) с губной артикуляцией с большей вероятностью, чем случайно взятое слово: между близкими по значению словами идёт конкуренция за обозначение соотв. понятий, и больше шансов в данном случае у слов с той или иной степенью звукосимволизма.

Действительно, на м-ле французского (Верлен, Гюго), немецкого (Рюккерт) и венгерского (Петёфи) языков показано*, что плозивные и вибранты чаще встречаются в «агрессивных» произведениях, в то время как сонорные больше характерны для «ласковых».
Но языковые изменения касаются не только фонетики. И если движущую силу языковых изменений – вариативность – можно сопоставить с генеративными мутациями, то процесс естественного отбора на уровне грамматики сложно объяснить, исходя из дарвиновских представлений. Напр., в позднем древнеанг. – раннем среднеангл. отбор привёл к преобладанию аналитических форм, в то время как в раннем средневенг. — синтетических (послелоги «срослись» со словами, образовав новые падежные словоформы).

*Fonagy J. «Communication in Poetry», Левицкий В.В. «Звуковой символизм: Мифы и реальность».

(Скопировано из чата, с парой правок.)

Прочитал тему и ван Дрима, всё равно до конца не понимаю. Идея, конечно, забавная, но по-моему заявление «язык — это организм» больше запутывает, чем проясняет.

То есть у нас уже есть какой-то набор представлений о том, как относиться к организму, и вписывая язык в организмы, мы переносим отношения к организмам на него. Т.е. с одной стороны такая формулировка пугает, с другой — поощряет отношение к языку как к живому существу (примерно вот такое: Мария Ковина-Горелик, «Ты хочешь «овладеть языком» — а что ты можешь ему дать?»).

По-моему идею можно было бы переформулировать попроще и понейтральнее («при рассмотрении развития языка можно выделить такие-то сходства с развитием организмов»).

У языка нет одного из четырёх условий (по Маркову) для дарвиновской эволюции: зависимости эффективности трансляции от изменчивости. Изменчивость языка вроде бы совершенно не влияет на его распространение или распространение его свойств.

Цитата:Изменчивость языка вроде бы совершенно не влияет на его распространение или распространение его свойств.

Спорно. Изменчивость какраз-таки ограничивает использование языка в некоторых сферах жизни. Язык книг, как правило, более консервативен по сравнению с языком устного общения, для которого выделение диалектов с потерей взаимопонимаемости менее критично.