Заседание 7. В. В. Напольских. Мифы и гены

Видеолекция: http://www.youtube.com/watch?v=QIenm_YCrTU&feature=plcp
Статья: http://www.ruthenia.ru/folklore/napolskih3.pdf
Ориентировочная дата заседания - воскр. 26.08.2012 в 21-00 по моск. вр.

Цитата:Статья: http://www.ruthenia.ru/folklore/napolskih3.pdf
Замечательны три чувашские версии МНП1, в которых за землёй ныряют «маленькая
птичка», утка и два голубя (Станьял, 2004, с. 29-30) – в силу отсутствия в них божественного
демиурга они сильно отличаются от обычных восточноевропейских апокрифических легенд
о творении и сближаются скорее со своеобразными мифами коми.

До сотворения мира была только вода, и по ней плавала утка. Утка снесла два яйца, из которых вылупились братья: Ен и Омöль (у коми-пермяков - Куль). Они захотели создать сушу, стали нырять за землей вниз, ко дну моря. Землю достал Омоль, из неё насыпали сушу.
...А потом братья поссорились, и Ен хитростью заманил Омoля и всех его духов-помощников в сделанные им глиняные горшки и закопал их в землю. При этом один горшок разбился, и часть духов разбежалась по земле. Так Омоль стал владыкой мира мертвых и позднее (с приходом христианства) слился с образом Сатаны. Но при этом в повседневности коми с богами-демиургами не сталкивались, они общались только с теми самыми разбежавшимися духами.

Мысль о том, что мифологические сюжеты и генетические маркеры должны между собой как-то коррелировать, для меня не нова: это слишком очевидно. А поскольку религии, в рамках которых существовали мифы, изначально были скорее родовыми, чем нацеленными на общечеловеческую экспансию, то и связь ген—миф должна быть, возможно, даже более тесной, чем ген—язык.

Интересно, применялся ли аналогичный подход (т.е., сравнение зон распространения генов и мифологических сюжетов) где-либо еще?

Цитата:Жившие в бассейнах крупных рек,  текущих с юга на север, эти люди ассоциировали юг, верховья реки с верхним миром, миром небесных богов, а север, низовья реки – с нижним, миром злых духов и смерти.

По-фински до сих пор pohja «нижний» и «север».

(26-08-2012 20:04)Python писал(а):  Мысль о том, что мифологические сюжеты и генетические маркеры должны между собой как-то коррелировать, для меня не нова: это слишком очевидно. А поскольку религии, в рамках которых существовали мифы, изначально были скорее родовыми, чем нацеленными на общечеловеческую экспансию, то и связь ген—миф должна быть, возможно, даже более тесной, чем ген—язык.

Интересно, применялся ли аналогичный подход (т.е., сравнение зон распространения генов и мифологических сюжетов) где-либо еще?

Вот как раз мне это мысль кажется не очевидной. И я понимаю, почему В. В. Напольских 20 лет назад забросил эти изыскания. Это очень сложно доказать.
 Так называемые "бродячие сюжеты" не имеют сколько-нибудь единого объяснения, мифология слишком изменчива, легко перенимается, может возникнуть один и тот же сюжет параллельно в разных местах... Нет четких методологических оснований для выделения "более древних" и "более новых" мифов и т.п.

Грубо говоря, мы можем сравнить набор мифологических сюжетов с нестабильным участком ДНК, который подвержен мутациям и горизонтальному переносу с помощью вирусов. Впрочем, если передача его происходит лишь в рамках определенного таинства (как было в случае, описанном в лекции), надежность мифа как наследственного маркера возрастает.

Что больше всего меня пламенем одало, так это про гаплогруппы и кореляцию с мифами. Особенно о том, что мужчины передавали сыновьям идеи сотворения мифа у мансей(?).
Меня это натолкнуло на недавно прочитанные заметки по балтской мифологии самой М. Гимбутене, а именно ее теорию о Старой Европе и матристичном обществе. В роли доказательствах, приводился факт разделения имен божеств (в эту категорию попадают богини, духи и боги) на имена мужские и женские. По словам её, женские имена первичнее, почему? Она приводит, наряду с П. Дундулене, сам факт влияния и важности женщины в том далеком от нашего времени обществе. Женщина рожала детей, их воспитывала и была хранителем очага. Это ее аргумент. Далее, по приходу ПИЕ племенных сообществ, роль женщины удалялась из влиятельной позиции, и именно индоевропеизация мифологии (т.е. она предполагала именно слияние духовных культур Старой и Новой Европы у жителей этих культур) имела факт перехода ,или образование, сотворение наряду с женскими, женских  мужских божеств. Было бы интересно в будущем точнее узнать локальности видов гаплогрупп в этом регионе, но на данный момент мне известно, что у литовцев и латышей присутствует предположительно финоугорская гаплогруппа (процентная доля которой, судя по данным, превышает 30%).

Так вот, главной бедой попытки реконструкции мифологии у балтов является отсутствие надежных источников. В записях упомянаний о балтах западноевропейскими странниками и историками находят четкое предрасположеное мнение о религии балтов, а также они налепливают функции многих МП на христианские модели и/или на модели грекоримских мифологий. Последующие описания данных этнологов 19в. явно прослеживается дух романтизма и попытки связать всё с древними религиями. Лично я допускаю факт существования определенных параллелей с архаичными мифологиями, но только в виде реликтов определенных эпизодов из культов, поверий с участием определенных МП. Именно это не дает повода развить реконструкцию мифологии балтов, а в деталях - литовцев.
В книге по развитию этнологической культуры у литовцев не так ясно описывают хронолическую иерархию развития мифологии но у П. Дундулене опять проявляется Гимбутене и ее матристичное общество. Но есть один момент, который Дундулене не указывает, а в другой книги он ясен. Это миф о Совие (Mitas apie Sovijų/Sovį), параллелью которого является ваша Баба Яга. В нем показаны 3 вида развития погребения умерших. Отец поругался с сыновьями и отправился в Тот мир (мир душ, неживых). 9 месяцев он странствовал и никак не смог найти Дверь (т.е. уже сам вход в Тот мир). Один сын решил ему помочь. Странствовали 3 ночи, в первую ночь сын его уложил в землю. Отец, встав на утро, жаловался, что его ели и грызли черви и подземные твари. На вторую ночь сын уложил отца в дупло. Отец, встав на утро, жаловался, что его кусали и жалили пчелы и насекомые. На третью ночь сын уложил его в костер. Отец, встав на утро, поблагодарил сына, что он наконец-то выспался и ушел за Дверь.
Это показывает период с первого столетия первого тысячилетия по 10-12вв.
Так вот о самом этом деле теперь интересно узнать в целом как могут эволюционировать мифы у славян? И вообще, что влияет на эволюцию мифологической системы народа? Есть ли какие-нибудь определенные универсалии?

кстати, сказание о Совие наряду со сказанием о Кальвялисе (другое имя его - Телявелис) зафиксировано у византийца Ивана Малалас, которое найдено в переводе неизвестного русского летописца, датируемого 1261г.

(26-08-2012 21:22)Python писал(а):  Грубо говоря, мы можем сравнить набор мифологических сюжетов с нестабильным участком ДНК, который подвержен мутациям и горизонтальному переносу с помощью вирусов. Впрочем, если передача его происходит лишь в рамках определенного таинства (как было в случае, описанном в лекции), надежность мифа как наследственного маркера возрастает.

Проблема в том, как и с другими гуманитарными отраслями знания, что в мифологии очень сложно с теоретическими основаниями самой дисциплины... Что исследуется, как исследуется, какими методами, какая доказательная база? И, главное, система доказательств. У сравнительной мифологии с этим еще хуже, что породило почву для огромного рода спекуляций/реконструкций на уровне тотального сопоставления типа Зевс = Перун = Перкунас, и вся остальная система в это встроена. Причем это в недавней диссертации было.
Мне кажется, в следующем заседании надо будет бы взять цикл статей Фрумкиной о методологии в гуманитарных дисциплинах... Они полезны для осмысления, почему так сложилось.
Нет понимания, как описывать и изучать территориальное варьирование сюжетов, МП и их функций даже на данных хорошо задокументированных традиций.

Подход В. В. Напольских подкупает, во-первых, осознанием зыбкости доказательной базы всех этих сопоставлений; во-вторых, объемом материала; в-третьих, попыткой связать эту гипотезу о распространении мифа с еще чем-либо, в данном случае с формой черепов, генетикой и пр.