Лингвотвиттер

(09-09-2017 13:50)niekas писал(а):  Железникер высказывает такую любопытную точку зрения, что славянский генитив — это древний локатив.

Типологически в этом нет ничего необычного. В кач. примера можно привести пермский генитив, который исторически является локативным падежом (адессивом), и обозначал нахождение рядом с чем-либо. Воклöн пиыс вöлі значило «у брата был сын», а потом воклöн пи(ыс) переосмыслилось как «сын брата». Под влиянием этой конструкции появились выражения вроде гаражлöн öдзöс «ворота гаража», не без влияния русского языка, конечно.

Да, да и русские выражения типа «у меня у мужа компьютер сдох» тоже по семантике генитивные.

(27-08-2017 21:54)Владимир писал(а):  В FB подсказали: beat.

Это всё же совпадение, ср. ON bauta. По-видимому, родственно лат. -fūtō «ударяю», употребляемому с приставками.

(09-09-2017 13:50)niekas писал(а):  Если верить рецензии на падежную книжку, то Железникер высказывает такую любопытную точку зрения, что славянский генитив — это древний локатив. Рецензент беспристрастен и, кажется, никак своё отношение к этому открытию не выразил.

Интересно, что заставило Железникера сделать такое предположение, ведь окончания log. и gen. в слав. в целом систематически различаются в sg. и pl. Возможно, он подразумевает ситуацию в двойственном числе (в котором предпочтительно видеть обычный падежный синкретизм), а также окончание *-e в консонантном склонении, общее для gen. sg. и loc. sg. (*kamene, *desȩte, *brъve). Однако в данном случае загадку представляет именно loc. sg. -e, а не gen. sg. -e (gen. sg. -e < *-es, рефлексы окончания gen. sg. *-es имеются в других ИЕ). Надо будет подробно ознакомиться с обзором мнений по поводу происхождения слав. loc. sg. -e в новой книге Оландера.

Марк Мияке писал в блоге, что среднекорейский гласный /ʌ/ использовался для транскрипции старорюкюского весьма специфично ( http://www.amritas.com/110226.htm#02262359 ): только после свистящих согласных, с рефлексом i в современном окинавском (Сюри).
Звучание среднекорейского /ʌ/ неизвестно. В современном литературном корейском гласный /ʌ/ утратился (ʌ > a в первом слоге, ʌ > ɨ в непервом слоге), однако он сохраняется в качестве отдельной фонемы в диалекте (который в силу своих особенностей можно назвать и отдельным языком) острова Чеджу, см. статью «The vowels of Cheju» (
http://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/dow...1&type=pdf ), где приводятся диапазоны формант F1 и F2 для гласных этого диалекта. Похоже, что символ ʌ, часто используемый для данного среднекорейского гласного¹, относительно неплохо согласуется с современным рефлексом в диалекте о. Чеджу.
Следует также учитывать, что в среднекорейском была гармония гласных по схеме a : ə, ʌ : ɨ, o : u. По всей видимости, это была гармония по подъёму.
Кроме того, гласные ʌ и ɨ вели себя похоже на славянские еры и на японские i и u:
1) они выпали между глухими согласными и на конце слова ещё в дохангылевый период (по-видимому, выпали также и в некоторых других условиях);
2) когда два соседних слога содержали ʌ и ɨ, то выпадал максимум один из них  (видимо, это было что-то типа славянского правила Гавлика, но в обратную сторону, как в японском);
3) они практически не встречаются в начале слова, в отличие от остальных пяти среднекорейских гласных.

Как же первоначально звучал гласный /ʌ/? Учитывая всё перечисленное, а также специфику использования ʌ в китаизмах, представляется наиболее вероятным, что по крайней мере некоторый период времени это было нечто, близкое к шва. Однако близкая к шва артикуляция подозревается и для среднекорейского /ə/. Возможно, ə в тот период был более передним (следует, однако, учитывать, что /ə/ — гармоническая пара к /a/).

¹ Можно встретить также передачу этого гласного в виде ă. В весьма популярной йельской системе транскрипции среднекорейского гласные o, u, ʌ, ɨ, ə записываются как, соответственно, wo, wu, o, u, e.

"Perhaps a Nostratic tiger can swim the Pacific, after all." (сарказм Мартина в отношении идей ностратистов-алтаистов)

Шутки-шутками, но мы точно знаем, что заселение Америки шло из Азии. Поэтому не знаю, как корейские тигры, но азиатские гомо сапиенс в той или иной форме "переплыли" Тихий Океан, даже если всего лишь в форме плота через "Берингову реку". Поэтому найти какие-то дальние связи между америндскими языками и азиатскими языками - скорее ожидаемо, чем неожидаемо.

Конечно, какие-то из гипотез дальнего родства между языками Старого и Нового света могут оказаться верными, и даже когда-нибудь могут стать строго доказанными. Но приходится констатировать, что в таких гипотезах (и не только между языками Старого и Нового света) в большинстве случаев встречается методологическая безграмотность, выходящая за всякие рамки приличия. В том числе это проявляется в свободном использовании названий диких животных, хотя, как ясно из истории ИЕ языков, такие слова очень редко сохраняются более 5000 лет.

Кстати, вот что стало с корейским тигром в EDAL: http://starling.rinet.ru/cgi-bin/respons...oot=config

Подобные этимологии вызывают недоумение: как вообще можно было такое придумать?

(16-11-2017 19:27)Галл писал(а):  Подобные этимологии вызывают недоумение

Да, авторы EDAL взяли два исключительно эвенк. слова для медведя homōtī и humej и сотворили из них ТМ праформу *pomā- /*pume-. Между прочим, существует эвенк. глагол humej- «раскачиваться». Возможно, он намекает на медвежью походку